Чарли – она мало похожа на маленьких детей этого возраста, она мало похожа на маленьких детей, которые даже старше бывают куда более глупыми, куда более наивными и рассеянными. Нет, Шарлотта достаточно самодостаточная для того, что бы сама себя развлекать, она достаточно самодостаточная, что бы даже в руках у испуганной матери найти самой себе развлечение, найти повод быть абсолютно счастливой – вот и сейчас она отвлеклась от рассматривания чрезвычайно интересного незнакомца на то, что бы завязывать маме косу из случайно выпавшей пряди. Рыжие кудри, огромные глаза… Марти рада, что она совсем не похожа на своего отца и рада, что почти не вспоминает, какие чувства испытывала в самые счастливые свои минуты к Дереку, и благословляет Бога – или Богов? – за то, что у них не было запечатления. Она бы не вынесла…
Но у тебя есть опасность встретить Его.
Его – свое запечатление, в смысле. Этого нельзя допустить, ни в коем случае. Все мужчины, они в той или иной степени подонки, и нельзя допустить подобной привязанности ни к одному из них.
Ты ему еще должна, Андриану. Хотелось бы знать, что он жаждет получить в качестве благодарности.
-Что ж, поздравляю. Предыдущие две значит были людьми? – это очевидно, иначе они были бы с ним. Или он любитель гарема, а?
Девушка подходит все ближе, впрочем, чувствуя крайнюю степень напряжения в себе. Волчица вот-вот сорвется.
-Мне гораздо интересней, почему Дерек не убил тебя… и как он отреагировал на мой побег. – впрочем, он сообщает ей нечто ужасное. Если здесь есть вампиры и оборотни – без разницы – ей надо срочно уезжать, а они точно осели. Вряд ли здоровье Ло выдержит еще сотни часов в машине, вряд ли они еще где найдут столь хорошие условия, но едва ли вампиры и оборотни будут снисходительны к полукровке. Тина задумалась, но озвучивать свои мучения не стала.

До сих пор жива. Раз жива – то это значит, что он ее обратил, он сделал это с ней. Интересно, какого ему было понимать, что она такого не простит? Или Тина слишком вольно интерпретирует события, позволяя себе додумывать то, что она просто не знает и не можем знать – только догадываться.
-Твоими стараниями и ошибками? Звучит так, будто бы ты ее обратил… - это задумчивый вопрос, да, немного растерянный. Не так, что бы это важно для нее, что бы это что-то особенное значило, но интересно ведь, четное слово, интересно…. Правда, она не удивиться, если из-за её вопроса он сейчас наброситься на нее… это было бы справедливо, «наказать» Мартину за ее излишнее любопытство.
А вот рассказ о Дереке… если он с ним встречался, то это просто по логике не могло закончиться хорошо для Андреаса, особенно, если он был абсолютно честен с вампиром. Просто удивительно…. И очень интересно, как именно он остался жить – судя по его рассказу, кто-то очень серьезно сдерживал агрессию Анжело, и она не могла, просто не могла поверить, что он еще жив.
-Я очень надеялась, что ты вернешься в особняк, а не тоже сбежишь. Надеялась, что твоя казнь даст мне около получаса, и когда меня никто не поймал, я решила, что ты определенно мертв. Я сидела в МакДональсе в этом платье, и все на меня пялились, а я ела, ела и ела… и если честно, не очень… не очень переживала из-за твоей смерти.
Лотте – интересно. Они идут рядом (близко, но не слишком), и она буквально пялиться на Андреаса, она прожигает его взглядом, ведь редко видит мужчин.
-Я уезжаю отсюда, раз ты говоришь, что здесь есть и вампиры и оборотни. Я не могу позволить, что бы о Лотте узнали.

Тина не знала, как он может так спокойно говорить об этом с ней об этом – она ведь может в любую секунду не сдержать волчицу в себе, она может поддаться древнему инстинкту лесной охотницы, требующей кровь за кровь, требующей свободу, требующей возмездие вампиру, это ведь заложено в ней по определению. Конечно, после более чем полутора лет в компании вампира и полное отсутствие обоняния немало ей помогало держать себя в руках, а волчицу – только в черепной коробке, но… но он мог бы быть поосмотрительней – всегда остается крошечный шанс, что девушка не сможет себя проконтролировать, учитывая, что за годы на свободе, девушка стала намного сильнее, нежели раньше.
Будь посильнее.
-Я ее понимаю, извини, если что. – она косится на Андреаса, но что-то подсказывает ей, что это не слишком-то хорошо. Это с ее стороны, по крайней мере, невежливо, ведь она все еще у него в должниках… и возможно именно из-за этого девушка так ведет себя, резковато, неуверенно, ведь чувствует себя одинокой.
Сильной? Уверенной? Это звучит в корне неверно… и еще в ее взгляде укоризна – он может говорить осторожней, если рядом ребенок, а? Лотте еще не полагается знать кое-что, очень многих слов, и всего такого.
-Я была скорее испуганной, трусливой и нервной.
Она совсем не любит себя за это, ей просто мерзко и противно. Она боится, она испуганна, и вообще… ей просто по-человечески плохо. Но… девушка морщиться, она хмурится и пытается найти алогичность в его словах.
-Ты уже ей помог, когда спас мне жизнь. И… вампирам нельзя доверять. Ты сам признал, что совершал ошибки, очень страшные для дорогих тебе людей. А мы справляемся, сами. – по ее одежде этого не скажешь, и по бледноте девочки тоже, но…

Ну а с чего бы ей принимать эту помощь, простите? Девушка отлично знает – за все придется платить. И за любовь, которую она когда-то испытывала – самое нежное, светлое, искреннее, чистое, прелестное чувство, которое она только испытывала в своей жизни – она уже заплатила, куда страшнее, чем могла бы предположить при любом раскладе событий. Это было слишком несправедливо к ней, слишком нечестно по отношению к молоденькой хорошенькой девушке, которой и так не слишком повезло в ее коротенькой, неуверенной, неясной жизни.
-Она не видела вампиров, она почти не видела мужчин. Это не очень хорошо, я знаю, но, ни вампирам, ни оборотням лучше не знать о ней – а мужчинам лучше не знать обо мне. Предатели, сволочи, мерзавцы, уроды…. - Оборотни для вампиров шавки, вампиры для оборотней - кровососы...
Шарлота перестает дергать маму за волосы, она неожиданно бормочет себе под нос, сосредоточенно и громко бубнит, улыбается. Она любит молчать, предпочитая требовать необходимого покряхтываниями и жестами, но говорить умеет – громко, ясно, звонко – умеет.
-Я знаю мальчиков. Кейси, гуляем, да, мы с ними гуляем…. Она меня познакомила. – она протягивает обе ладошки, но не обнимать, нет, она хочет пожать ему руку, познакомиться самостоятельно, так сказать. Тина дает Ло вертеться на руках, но это не так, что бы особо ей нравилось, она все еще не любит, когда малышка обезьянничает за взрослыми. – Ло, Лотта.

Ему не стоит особо близко с ней сходиться – девушка вполне логично боится за свою малышку. Сколько у девочки друзей? Сколько знакомых? Она каждый раз ревет, когда ее приходится отрывать от очередной няньки, с которой она провела день или два, что уж говорить о таком необыкновенном знакомом?
Наверное, надо будет пригласить его потом, прислать приглашение – девушка помнила, что такое «визиты» вежливости, она это отлично помнила. Если посетил ты, значит, должны нанести визит и тебе, это просто и это очень хорошо, людям это необходимо. Но у нее – скромный дом, всего-то три небольших комнаты, одна из которых наполовину кухня, и нет никаких милых домашних мелочей (зайдя в его дом, она убедилась, что вкус появляется не просто так, а с определенным возрастом и прошествием времени), ведь в каждую секунду им может понадобиться убегать… правда, няня Лотты все равно настояла на своем, и все-таки разложила вещи девочки, но они обязательно смогут что-нибудь придумать, разве нет? А здесь так уютно, и хорошо – возникает ощущение, будто они вместе не первый десяток лет – и мило… нет, ей стоит забыть хорошие манеры.
-Боюсь, если ты решишь ее тронуть, я едва ли смогу тебе помешать. Я не могу даже защитить ее, только сбегаю все время – с одной стороны, едва ли Андреасу можно доверять, с другой стороны – а разве она может доверять кому-то еще кроме Андреаса, который знает, что с ней случилось и даже может помочь?
Не стоит. Он и так однажды рисковал жизнью… а теперь ему есть что терять.
Лотта – на ковре, тут же начинает бродить по комнате, заглядывая то туда, то сюда – какие-то женские мелочи ее чертовски привлекают, она ведь никогда не бывала в настоящем доме.
-И чай, и молоко, если не трудно. И в самом деле, не похоже – я бы сказала, это дом супружеской пары лет за сорок.

Тина разула девочку – та бродит по комнате босиком, вернее, в колготочках, а ее сапоги оставлены у двери, ребенку ведь совсем невредно походить босиком, и едва ли хозяин будет как-то особо против, смотрит всякие украшения, пытается местами разглядеть получше (к радости Марти, если быть откровенной). А Тина – Тина думает, что им делать дальше. Сегодня она может работать на двух работах, завтра сможет – а через десять лет, когда все станет сложнее, из-за того, что Лотта уже перестанет быть такой вот нежной малышкой, но еще не станет достаточно взрослой, что бы самостоятельно понять, почему и зачем ее мама сделала все так, а не иначе. Что они будут делать тогда – без нормальных документов, без денег, без образования или приличной работы? Через десять лет она не будет выглядеть красивой молоденькой сексуальной девушкой, которой завсегда легко получить деньги, даже без умения танцевать.
-По-моему, в школе была такая штука, по математике, среднее арифметическое – она хихикает, поводит плечами, и добавляет: - ну ты в целом понял, не так ли? – она улыбнулась, и впервые за очень долгое время улыбнулась не малышке, а просто так. Чертовски приятное ощущение.
-Но с уютом у вас все получилось. Здесь очень мило, честное слово. – она постарается спокойно расслабиться на диване, и неторопливо поддерживать приятную беседу, она даже вручает Лотте кружку молока и сама отпивает чай, когда он задает вопрос которого Тина все-таки ждала… пусть и надеялась, что его не будет
Он… и чего же он от меня попросит? – она вновь, словно сжатая чем-то тяжелым пружина, напряжена до предела и готова в любой момент взорваться.
Надо же - облегчение было моментальным.
-Если бы я тебе не доверяла, меня бы здесь не было. И уж тем более, здесь бы не было Лотты.

Ее брови удивленно взлетают вверх – подобная позиция ее по меньшей мере удивляет, ведь она когда-то была по-настоящему счастлива, а он, по сути, сообщает, что не желал бы ей счастья в принципе. Не удивительно, что раздражение теперь не только в его голосе – но и легкое, смешанное с недоумением, у нее во взгляде. Она совсем не понимает, как можно так говорить. Ему-то хорошо, он-то теперь не один, а она – чертовски усталая стриптизерша с малолетним нечеловечком на руках.
-Почему? Я действительно его любила. И я мечтала стать его женой. Белое платье, цветы  волосах, спокойная жизнь до гроба и целая куча мала таких, как Шарлотта.
Она думает, и это чертовски сложно. Рыжий локон то накручивается на палец, то отпускается – словно маленькая задорная пружинка, но потом она, стараясь не показывать, что сейчас ее мозг закипит от действительно сложных расчетов (быть или не быть – вот в чем вопрос), перетаскивает Лотту к себе, вытирает салфеткой из небольшой сумки ей «молочные усы», и садит девочку к себе на колени, впрочем, всего на пару секунд – ребенку скучно ведь, и не стоит этого слушать.
-Ты хочешь сказать, что несколько вампиров могут защитить незнакомого им наполовину оборотня от очень большой угрозы – клан Дерека не самый малый, и привык существовать по жестоким «южным» правилам, где дележка земли и мест кормежки приводит к настоящим войнам. – рискуя погибнуть?
Она продолжила крутить локоны пальцами, впрочем, очень сомневаясь.
-Я танцую стриптиз уже не первый год, Андреас, и меня очень долго держал как собаку, относясь точно так же, тот, кого я любила. Как мне еще относится и к вампирам, и, тем более, к мужчинам?

Мартина удивленна, и очень сильно – даже много сильнее, нежели когда он заявил, что лучше бы ей было никогда не любить, и, тем более, никогда не быть с Дереком. Он странный, или же просто плохо знаком с оборотнями.
-Все не так просто, Андреас, я не умерла бы, пока сама бы этого не захотела…. Ведь чем чаще оборотень обращается, тем медленнее он старится, тем длиннее его жизнь. – родители довольно подробно рассказывали девушке, что ее ждет, вернее отец, и именно его пример, его ранняя смерть из-за ухода матери и запечатления с ней, должны были научить девушку – «любовь – зло», но не в коня корм.
Она задумывается, вопрос сложный. Но в целом… но в целом… это звучит на удивление логично и на удивление разумно. Она сама фактически никогда не может обнаружить приближение вампира, чаще все оборачивается разнообразнейшими совершенно бесполезными подчас переездами.
-Его клан силен. Их много, их очень много – они же южане, они держат целую армию новообращенных. По крайней мере, это так было раньше. И даже если старшие не поддержат Дерека, то его поддержать низы. И этого достаточно для меня и Шарлотты. – ну да, учитывая, что молодой мужчина может убить ее всего за несколько секунд, а малышка еще даже не осознает своей силы, своих возможностей, они даже еще не раскрылись в полной своей мере.
-Я постараюсь объяснить ей, то любовь не слишком-то важная вещь. Она слишком ценна сама по себе – да, это еще один ее постоянный страх. Вдруг какой-нибудь клан, узнавший про нее, вдруг он решит, что иметь такого члена – ценно, и решит забрать ее?
-Я не знаю, Андреас. Я, наверное, останусь здесь на какое-то время, все-таки останусь. Она устала, она немного болезненная, и вообще… мы дом купили. Я пока не могу позволить себе уехать.

Она не выдержала и улыбнулась – опять, в который уже раз за этот вечер. Вообще, сегодня очень хороший день, сегодня приятная погода, и она купила своей малышке очаровательное платьишко, конечно, на вырост – шелковое, с вышивкой из роз и маленькими туфельками. Если малышка продолжит расти с той же скоростью, - примерно раза в полтора быстрее (хотя… Тина надеялась, что скоро ее рост замедлится) - то сможет одеть его через годик. Глупо покупать вещи вот так вот, не глядя, но оно было очень красивым, и вообще продавалось со скидкой. Ей де нужно баловать хоть иногда свою малышку, без этого никуда.
-И что же такого плохого в обращении? Волки сильнее, быстрее, лучше ориентируются… и вообще, с волчьей сущностью мне легче, чем обычно, разве что под контролем ее держать сложней, особенно в первое время – она знала немало историй, когда от молодых волчат, подчас даже не понимающих, что же именно с ними случилось (ведь не всем так везет – не всем достаются такие любящие, нежные, заботливые родители, как ее, которые нашли в себе силы, чтобы посвятить во все это девушку), которые наделали много делов, прежде чем смогли взять себя в лапы и хвост… вернее, в руки. – По крайней мере, если кто-то и пострадает, то это будет случайность, а для вампиров – это система.
Она понимает, ему неприятно, ему просто не очень хорошо из-за всего этого. Интересно, он чувствует себя виноватым за все эти убийства? Как он вообще питается – вегетарианец или кровосос?
-Но он может совершить одиночную вылазку. Он может похитить Лотту, может убить меня – если выследит нас. У меня теперь документы  на другое имя, на имя Теодоры Дункан, но несколько месяцев назад человек, который их делал, он погиб, вроде как разбился на машине. Так что… Дерек может знать, кто мы, где мы. Он может нас вычислить… я знаю, он не так уж сильно меня и любил то, но для него главное – месть, и мой побег он не сможет простить, это слишком оскорбительно для него.
А вот с ее мнением о любви едва ли стоило – девушка была совершенно уверенна, что уж она-то знает о любви совсем все. По крайней мере, пока.
-Поверь мне, я знаю, что такое любовь. Когда ты любишь, ты слеп… и твои слова только подтверждают это. Я не хочу подобного, уже получила полной ложкой. И не хочу, что бы Лотта научилась на своих ошибках, а не на моих.

Не согласиться с этим нельзя – ей рассказывали, что один молодой парнишка как-то растерзал лицо своей девушке, она вроде как осталась жива, у них запечатление и все такое, но у нее теперь изуродованное личико, и согласитесь, это не очень хорошо. Вряд ли она счастлива – ведь сама девушка не чувствует этого восторга запечатления (а Мартина его ощущала, вернее, надеялась, что все-таки ощущала, что может все-таки она была запечатлена с Дереком, и смогла себя преодолеть себя), и, более того, каждый день знает, кто и что с ней сделал.
Спасибо, ты меня, конечно, «успокоил».
И в самом деле, он не мог говорить так жестоко, так неправильно – ведь сам уговаривал ее, вернее, сам предлагал ей помощь, и тут же разрушал все надежды на то, что они могут жить тихо и спокойно, что она все-таки найдет себе более или менее приличную работу (она ведь записалась через пару недель на собеседование на должность секретарши, и, может, сможет уговорить себя нанять?), и что вообще все придет в норму, что они будут счастливы, по-настоящему, пусть и без «папочки».
Ти покачала головой, не слишком-то доверчиво смотря на него.
-Ты таким образом хотел меня успокоить? Если он знает, что я здесь, или если скоро Дерек поймет, где мы – разве он не сможет найти способ обойти этих вампиров? Он…- девушка на мгновение замолчала, не зная, как и сказать – он не очень здоров, психически. И это не светит мне ничем хорошим.
Андреас– молчит, Андреас смотрит на девочку, которая нашла где-то небольшую фарфоровую куклу, и теперь пытается разобраться в складках ее платьишка, и неожиданно обращается к ней, тем самым желая воздействовать на Марти. Девочка молчит какое-то время, а потом говорит:
-Ну… мама говорит, мне рано думать, ну вроде как из нее берутся детишки, ну и все…

Она зло смотрела в сторону, покрепче стиснув зубы. Он сам хоть понимает, что делает? Он последних его заявлений девушка только сильнее ощутила жгучее желание уехать подальше – схватить Лотту, позвонить в первое же риэлтерское агентство, что бы они избавились от дома, и купить себе новые документы. Она и так живет, словно загнанный в ловушку зверек, мучая себя и свою малышку, и ей совсем нерадостно в эти минуты. И вообще, едва ли когда-нибудь ее жизнь возвратиться в спокойный, нормальный темп, едва ли Тина станет счастлива хоть когда-нибудь, пусть ее жизнь и продлится долгие десятилетия.
-Тогда почему ты вообще что-то делаешь? Мне гораздо легче собрать вещи и опять уехать. - но как же ей жаль свою малышку! Она уже привязалась к новой няне, она завела первых друзей на площадке в детском парке, она привыкла спать на кроватке в свете ночника, а не в машине, под свет проезжающих машин. Это будет слишком жестоко, лишать малышку подобных маленьких радостей.
-Я так говорю, потому что он может быть здесь, он может быть рядом и атаковать в любую секунду, он может быть ближе, чем можно вообразить. И у меня есть все права опасаться этого, это я больше полугода сидела в подвале на цепи. И я совсем не хочу туда возвращаться. – весьма разумно, не находите? По крайней мере, девушка совсем не была рада подобным мыслям, ведь до сих иногда в кошмарах вспоминала произошедшее, и просыпалась в холодном поту.
-Пару дней? Три хватит? Больше я ждать не могу. Если есть хоть малейший шанс, что нас вычислили, мы уезжаем. Едва ли это понравится ей, но зато мы будем в безопасности.
Каждое его действие – все хуже и хуже. Девочка встает на цыпочки и старается заглянуть за его плечо, увидеть маму, что бы та подсказала, что делать. Но Тина – Тина не может ей помочь, просто потому, что Андреас загораживает обзор. Шарлотта мнется, затем все-таки отвечает:
-Мой папа, он плохой. Он как монстр из сказок. Я не должна по нему скучать, мама говорит так, она говорит, что он очень злой, и что он не любит нас, совсем.

Лотта ведет себя с ним, словно не в меру игривый котенок, пушистый комок, в одно мгновение то ласково льнущий к руке, которая вроде как тянется погладить, то отпрыгивающий, шипящий, готовый атаковать. Она и в самом деле стоит рядом с ним, держит все ту же куклу за ее фарфоровую, идеально гладкую ручку (очень жаль, что кукла совсем не предназначена для детских ручек – Барби у Шарлотты, и те, все разломаны, волосы коротко обстрижены после потуг малышки в парикмахерском искусстве, что уж говорить о теоретической цене подобной красавицы), но в глаза смотреть опасается – вернее, наблюдает исподволь, и пухлая нижняя губешка надута. Лотта красавица, да, она идеальна, потому что красота досталась ей именно от вампиров – вернее, не красота, а эта идеальность, черты лица и внешность в целом передались ей от матери. И она не понимает, чего от нее хотят.
-Дерек так поступил, потому что он больной ублюдок – она не выдержала, и неприличное слово сорвалось с губ девушки, и Лотта тут же приподнялась на цыпочках, забыв о близлежащем (вернее, о близстоящем) вампире, а в глазах засветилось любопытство. – а почему другие вампиры – она не подразумевала именно Андреаса, ведь его можно было ознаменовать словом друг, пусть и бывает тем еще… - могут защитить ее… боюсь, что у них свой интерес, к Шарлотте. Она – единственная в своем роде, и только богу известно, на что она будет способна, когда вырастет.
Лотте, тем временем, все равно, о чем говорят взрослые:
-Не понять? Я тебя сейчас понимаю. И вы не похожи на монстров, у них когти и красные глаза, и вообще они страшные-страшные.
Ты уедешь или останешься?
Матильда может показаться кому-то фанатичкой, может показаться умалишенной… но еще она – очень усталая и очень молодая женщина, совсем не готовая ко всему этому. И ей чертовски хочется продлить кусочек спокойной жизни:
-Два дня. Я не могу позволить себе больше.

Можете считать это материнской гордостью, а можете – обыкновенной глупостью, но Тина вспыхнула, когда услышала, что вампирам, видите ли, плевать. Разумеется, здесь немаловажна была банальная обида и неверие в подобный вариант, ведь если Андреас прав, это значит, она совершенно зря мучила себя в течение этих лет. Она спала по пять-шесть часов в день, она очень много пила (да-да, вы не ослышались, но только так, что бы маленькая этого не замечала и не подозревала даже), Тина себе во всем отказывала, но как же сильно она нуждалась в простейших вещах – например, в чувстве постоянного преследования – что бы знать, что все это не зря, что все это не просто так! И никто, даже Андреас, не имел право на разрушать ее иллюзий, это ведь ее образ жизни…
-Она ребенок пока что, а кем она станет – это хороший вопрос, не находите? Девочка, всего лишь девочка, она может стать настоящим чудом, когда в ней заговорят гены… или настоящим чудовищем, если Тина не сделает все правильно, это вопрос. – это еще непонятно. Она может быть по-настоящему опасной для вампиров, разве ты не понимаешь? И они – сейчас девушка говорит о Волтури, она обсуждала это еще с родителями, много интересного обсуждала, например то, что делают некоторые вампиры с некоторыми предателями. Тина понятия не имела, откуда это известно ее отцу, но на ус мотала… а теперь все это стало поводом к сильнейшим страхам. – могут не простить даже потенциальной угрозы.
Шарлотта задумывается, это сложный вопрос. Он для нее не вампир, нет – он просто взрослый, а, значит, и отвечать надо, как человеку, который как мама – для нее все делились на «как мама» - те, кому можно верить – и на «все остальные» - те, кому верить нельзя. Да и разделения люди/вампиры она пока тоже не понимала. И она ответила бы, что едят они сладкое и всякие вкусности, но тут вопрос определенно с подвохом.
-Наверное, варенные овощи… они противные, и их все едят, что бы вырасти. – после такого мнения, не удивительно, что девочка не знает, кто такие вампиры.
-Если бы мы сегодня не встретили, я бы ничего не подозревала. Я спокойно жила бы, до тех пор, пока не столкнулась бы с другими вампирами или оборотнями, и там зависит от обстоятельств – драка ли, или еще что. А потом уехала бы, не впервой.

Он, видимо, не понимал, о чем именно говорит девушка. Одно дело – просто попытаться вбивать в нее основы морали и религии, учить и воспитывать, заниматься с ней целыми днями и просто… просто заботиться. И совсем другое – выбивать из нее наследственность, выбывать из малышки самую суть ее, бороться с ней, бороться с тем, что составляет душу малышки.
-Кем она станет, зависит только от нее. Эти десять лет ничего не изменят, когда она начнет чувствовать в себе жажду, во всяком случае, я даже сейчас не очень-то успешно с ней справляюсь – девушка ощутила острой болью, как в ее сердце опять просыпается страх перед тем, что будет ожидать ее малышку в дальнейшем.
-Быть ручной собачкой у Волтури, это ничуть не лучше, Андреас. Я знаю, что это такое – она неловко улыбнулась, вспомнив свою цель, и потрясла головой, стараясь не вспоминать те времена, когда ее боль и ее любовь разрывали девушку на две части. Не самые лучшие времена, и Тина скорее умрет, чем даст девочке ощутить нечто подобное.
Лотта смотрит на него, доверчиво и открыто, не совсем понимая, к чему все эти вопросы. Только вот, стоит Андреасу оставить малышку. Та тут же забывает о «знакомце», ее внимание всего за мгновение переключается на еще одну куклу – видимо, одна жертва, это не для нас.
-И что делать дальше? Когда будем договариваться? Встретимся? Я не могу рисковать, Андреас. Только не теперь.