Самое главное правило – самое главное после буквально аксиомы «всегда будь начеку, всегда следи за окружением, за Шарлоттой, за собой», - это найти работу после того, как приедет в новый город. Те деньги, что еще остались у нее (копеечная сумма, особенно после траты на крошечный дом на некотором отдалении от города, совсем миниатюрный, зато с минимальной обстановкой), она должна тратить разумно, только на случай форс-мажора – читай, срочного побега, если они столкнуться с вампиром, с оборотнем или еще с кем, представляющим для них угрозу, например, с ее запечатлением – то есть, на еду, вещи для Лотты, и все остальное Тине нужно заработать самой. Мартина мечтала найти какую-нибудь приличную работу, вроде секретарши (секретарши, а не секретутки), или, может, продавца в хорошем магазине, но без образования и всего такого ей это не светило, а туда, куда ее брали – так это для школьников, с маленькими зарплатами, а, значит, им не подойдет, ей ведь нужно еще и оставлять какие-то деньги про запас, и обеспечить хорошую жизнь своей малышки… значит – танцы. Стриптиз. Ей противно, мерзко, отвратительно делать это, танцевать перед жирными, сальными мужиками и вспоминать, каким красивым, нежным он был с ней в постели, зная, что воображают себе клиенты, но это – очень хорошие деньги.
Я даже смогу откладывать Лотте на колледж – странная мысль, ведь едва ли ее девочка даже в школу пойдет, она будет слишком уж выделяться на фоне других малышей, но приятная. Возможно, ее малышка будет учиться…
Но сейчас Шарлотта все еще рядом – скачет на одной ножке, напивая себе под нос. Тине не очень нравится идея брать малышку с собой, девушка не хочет, что бы ее дочь знала, где мама работает, но Андерс еще не успела найти нянечку, так что, придется Лотте какое-то время быть с ней.
Они заходят в клуб – еще пустой, с учетом времени – и девушка идет к парню за барной стойкой, а Лотта, все еще напевая, скачет следом.
-Привет, парень – он, похоже, младше ее – у вас тут вроде как танцовщиц ищут… это с кем обговаривать?

Ее не сложно обвинить в том, что девушка проворонила вампира, да? Это ведь бывает, даже с ней случаются, и она может не заметить каких-то мелочей, которые обыкновенно сразу бросаются в глаза, когда девушка имеет дело с вампирами. Здесь полутьма, и его бледность в глаза не бросается, а девушка сама по себе не способна хотя бы по запаху отличить вампира от человека – у нее ведь нет нюха, совершенно нет. Обычно, она много более наблюдательна, но сейчас девушка устала, и вообще… у нее нет настроения. Она хочет посидеть в ванной часик или два – когда они ехали от мотеля к мотелю с очередным стрип-клубом, где девушке будет нужно плясать энное количество ночей, сама Мартина обходилась простейшим душем, давая возможность Шарлотте поплескаться в кипятке и пене. Она хочет поспать как можно больше, сходить в парикмахерскую, может, даже сделать маникюр (в клубе это будет небесполезно, неправда ли?), и вообще… не помешало бы, например, купить где-нибудь новый костюм и самостоятельно продумать какой-нибудь номер. Если она надеется задержаться в этом городе, ей придется много времени тратить на это – Мартина знала, что чем больше в тебе оригинальности, чем чаще ты демонстрируешь на сцене нечто особенное, тем больше наличных девушка будет получать.
-С тобой? - с барменом? Странно...
Странно, он ведет ее смотреть на то, что есть внутри клуба – разные раздевалки, приват-комнаты для танцев и все такое, даже не посмотрев, на сто она способна. Они всегда нанимают танцоров не глядя? Удивительное дело… может, им гоу-гоу нужны, а не стриптизерши? Но у гоу-гоу никаких чаевых…
-Теодора Дункан. У меня есть рекомендации от трех клубов, можно позвонить в них. – разумеется, клубов и рекомендаций много больше, но они на другие имена. – чаевые как делят? Между всему за смену, по итогам месяца или каждый остается при своем?
Она не приближается, идет на расстоянии, и старается все время следить за тем, что бы Лотта была рядом.
-Да, моя. Няньки нет.

Мартина внимательно наблюдала за тем, что делает Бен. Он – владелец клуба, или как? Хотя нет, для владельца молод, по крайней мере, он не выглядит взрослым. Наверное, клуб ему подарили  - при такой мысли девушка ощутила нечто крайне неприятное внизу живота, и это «неприятное» называется – зависть. Еще бы, она горбатиться, делает все, что бы как-то выжить и обеспечить своей малышке достойную жизнь, она с восемнадцати лет танцует в клубах – и безрезультатно, у них ничего нет. Впрочем… здесь еще ничего не ясно, все это – большой вопрос, и едва ли девушка хоть что-то может сделать.
С чаевыми, это дерьмово. Можно полночи нихрена не делать, а получать, как остальные. – это ей совсем не нравилось.
-За лэп чаевые тоже идут в общую копилку? – это было бы окончательно бесчеловечно. Все-таки приватные танцы – на коленях в общем зале, или в приватной комнате – это совсем иное, за это нельзя делить средства на всех, это просто нечестно! К тому же, именно такие танцы – это большая часть ее заработка, ведь чаевые там суют без остановки, надеясь, что в следующую секунду танцовщица позволит себе нечто большее.
-Я что-нибудь придумаю. – в крайней случае, если Мартина не найдет здесь какой-нибудь достойной няньки, она сможет оставлять девочку в машине у заднего хода, и бегать в своих перерывах.- если здесь есть подсобка, можно оставить ее там на несколько минут. Она не будет мешаться – Тина и сама не хотела, что бы ее девочка знала, откуда у мамы деньги.

Она облегченно выдохнула, услышав его ответ. Мартина всегда поражала окружающим чертовски сильным трудолюбием, ведь могла не только проработать у шеста в течение всего вечера, но потом час или два пробыть в приватных комнатах, зарабатывая подчас действительно огромные суммы (правда, огромные, для нее – они могли купить на эту сумму продукты на неделю, могли купить какую-нибудь красоту для Лотты (под это определение входило все, начиная от игрушек, заканчивая какими-то мелочами интерьера), могли позволить себе остановиться в четырехзвездочном отеле и еще много радостей жизни)), но и после этого всю ночь бегать в этом же клубе официанткой и много чего еще. В любом случае, сильная девушка – и раз может оставлять себе деньги с колен, то и будет на этом зарабатывать основную часть необходимых денег.
Мартина-Теодора (главное, не забыть, что сейчас ее зовут именно так!) кивает головой, но вот любопытство мужчины по отношению к девочке Тине не понравилось. Конечно, это не более чем обыкновенная вежливость, но ведь Тина у нас параноик, не забывайте!
-Ее зовут Шарлотта, и да, мы похожи – все-таки, она мне дочь, и я к ней какое-то отношение имею… - она попробовала пошутить, но прозвучала как-то напряженно. Девушка подхватила малышку на руки и в самом деле смогла увлечь ее телевизором, благо что там показывали мультфильмы про Тома и Джерри, очень смешные. Сама девушка стащила мешковатые, некрасивые джинсы и свитер, и натащила более подходящий наряд – ярко-красные шортики, такой же лиф с коротенькой рубашкой, в ярко-рыжие волосы вставила такие же рожки и одела на ноги босоножки. Хвост завершал эту картину.
-Музыка есть или своя? – впрочем, девушка не стала ждать ответа и включила свой плеер. Энергичная, резкая мелодия, под которую девушка вышла на сцену, смешивалась с плавной мелодией флейты, под которую девушка обвила столб посреди сцены, демонстрируя длину ног и пластику – резкое кружение вокруг шеста, неприличные движения… девушка буквально прижималась к шесту, а затем развернулась уже к нему, избавляясь от рубашки. Тина обошла парня кругом, легко проведя пальчиками по спине, и оказалась перед ним, демонстрируя грудь, ни на секунду не переставая двигаться в танце. На губах – улыбка¸ игривая, резковатая, в глазах – вызов. И если бы в этом чертовом клубе не было так чертовски холодно, Тина бы обязательно почувствовала, что здесь что-то не так.

Она не могла не заметить другого (господи, Тина, ну где все твои мозги, когда возле тебя вампир, которому надо из-за всех сил вцепиться в рожу, а потом выцарапать глаза… или хотя бы перегрызть глотку, потому что никто не должен знать о ней и о Шарлотте, ну почему ты не ощущаешь его холода – хотя, в зале как раз таки прохладно, для того, что бы танцовщицы не потели слишком сильно), его прохлады, свидетельствующей о том, что он – вампир. Нет, Мартина видит только улыбку, ухмылку – еще бы, он доволен, ведь на его коленях извивается прелестная девушка с красивыми бедрами и грудью. Все мужчины одинаковые, их интересует красивое, подтянутое тело, миленькое личико, и всем глубоко все равно на то, что Тина-Теодора – хорошая мать (по крайней мере, старается), что меньше всего в мире она думает о мужчинах и мечтает об интрижках, что ей совсем не дела до секса, и что единственный смысл ее жизни – ее солнышко, ее рыжеволосая прелесть.
Бен говорит громко, даже очень – достаточно, что бы Тина отошла от него, уже спокойно, отводя волосы с лица, и наконец-то выключив этот чертов дурацкий плеер с чертовой дурацкой мелодией. Она кивает головой, и уходит обратно в раздевалку – но натягивает джинсы и кофту в коридоре, даже не зайдя в комнату, где сидит Шарлотта. Она не идет в  комнату, пусть дочь посмотрит мультики. Матильда выходит обратно, и садится на один из стульев, тот, что не очень далеко:
-Что именно от меня еще требуется? – только не говорите, что номер страховки – с этим было плохо. - Сегодня точно ничего не надо, может вы еще официантку ищете на полставки? – она волнуется, нервничает. Неплохо было бы купить Лотте настоящую кровать, стационарную, она ведь больше не будет спать на заднем сиденье машины, и лучше – завтра, а не через день. Ло уже достаточно взрослая, что бы спать отдельно, да и сама Тина слишком нервничает: много плачет во сне.

Она не трудоголик, нет – она параноик. И ее сильнейший страх, сильнее даже страха перед Дереком, страха за Шарлотту, страха мужчин – это страх расслабиться, страх стать такой же, как и все остальные. Она работает так много, что бы у нее не оставалось время на себя саму, что бы все время быть сильной, что бы не думать о том, что ей – всего двадцать пять, что она совсем молоденькая, что у нее приятная улыбка, и что мужчины хотят ее все время, когда она на сцене, и даже когда вне сцены (Тина знает, что сейчас, в рваных старых джинсах и мешковатом, потерявшем цвета свитере, она все равно чертовски хорошенькая). Она не желает, не хочет думать о том, что мечтает о запечатлении (о настоящей, чистой, светлой любви, о той, которая возродит ее, словно птицу Феникс, из пепла, наконец-то сделает ее душу цельной, целой), не хочет смотреть на тех, кто рядом, ведь они могут оказаться именно ее половинкой… и из-за этой половинки она может совершить великое множество ошибок. Нет, Тине гораздо легче работать целыми днями, ехать куда-то вперед, заниматься тем всем, с чем ей вообще не стоит связываться… так ведь легче, обманывать самое себя, так приятней, легче.
-Без алкоголя? – она бы сейчас втянула запах и сама поняла, но не судьба – приходиться отпивать крошечный глоток и затем уже отпивать свободней. Кажется, в нем – кока-кола и что-то еще, наверное, сок.
-Всего один выход? А сколько у вас танцовщиц? – ей тогда точно придется брать время официантки, особенно если будет мало клиентов. Так... с четырех – в пиццерии на раздаче, там тоже по часам, и потом в восемь, идти в клуб. Три часа официанткой, потом – шоу, потом лэп, потом, часа в два ночи – домой, и вставать очень поздно, в десять. Смены в пиццерии у нее одна через два, и это просто чудесно.
Она смотрит на Мариссу и сразу расслабляется. Смуглая, полная, некрасивая – не вампир. Но вот ее слова всего через минуту…
Мартина не говорит, рычит. Девушка не бросилась сначала проверять все помещения, это и соседние, нет. Это Дерек забрал Шарлотту, всего за несколько минут в одиночестве. Наверное, увидел, как она танцует стриптиз… он ждет ее у черного хода. Лицо – искаженно печалью и болью, отчаяние в каждой чертовке, в глазах… нет, она определенно не просто испуганная мать. Она – волчица, которая не отдаст своего детеныша.
-Где у вас черный ход? Где он? – это точно Дерек, да… мысли о том, что Лотте скучно, одиноко, печально, Тина в голове не держит, они ведь есть друг у друга, и лишние им не нужны.

На самом деле, решающее значение имело лишь одна – одна маленькая деталь, то, где решит драться Дерек. Одно дело, если он решит драться прямо за клубом, это будет тяжело, ведь у них будут свидетели. К тому же, Мартина не была поклонницей урбанистического образа жизни, она совсем неуютно чувствовала себя в городе, это ведь… это ведь совсем неправильно, вести себя так, словно тебе уютно в бетонных коробках и все такое. Нет, Мартина была в восторге от совсем иных вещей: от поля, например. Оставался маленький шанс, что Дерек усадит малышку в машину, и они уедут за город, в леса. Там преимущество будет исключительно на ее стороне, и их шансы сравняются на равные.
Нет. Лжец! Он! Он!...
Если он посмеет тронуть ее девочку хоть кончиком пальцев, то она… нет, любая женщина страшна в гневе, еще страшнее – мать, которая вот-вот может потерять ребенка, а уж насколько страшна Мартина! Она ведь не просто женщина и не просто мать… она нечто более совершенное, нечто более идеальное.
-Ты и не догадываешься, что с ней может случиться. – горловой рык равномерно примешивается к ее словам, пока девушка бежит по коридору. Она не разгоняется и на треть своей скорости, учитывая, что на высоченных стрипах, специальных босоножек, к тому же здесь слишком много свидетелей. Она должна выглядеть натурально на бегу, да, ни у кого не должно быть подозрений на этот счет.
-И ее определенно нет в здании – она выбегает на улицу и осматривает переулок. Ни намека на ее присутствие. - Лучше останься в баре. Я сама ее найду - никаких свидетелей.

Он может списать ее нервы, скажем, на педофилов. Ведь Шарлотта чудо какая хорошенькая девочка: огромные глаза, похожие на глаза самой Мартины, курносый нос, пухлые губки, ямочки на щечках, белоснежная кожа, очень чистая и красивая, зубки-жемчужинки…чудесно хорошенькая малышка, очень красивая. И любой педофил захотел бы познакомится с ней поближе, определенно. Но здесь никаких педофилов, нет, здесь кое-что похуже – злобный папочке, мечтающий о мести.
Если он сам готов рисковать своей жизнью, это его проблема, не моя. Его я защищать не собираюсь…
Кстати, парня можно будет ранить – и тогда жажда крови Дерека выйдет из-под его контроля, и молодой человек будет в смертельной опасности, а у нее с дочерью будет несколько минут, что бы улизнуть от опасности. Дерек любил смаковать своих жертв, смаковать во всех смыслах. И его надо... обмануть.
-Ее отец. Он вышел из тюрьмы, его посадили за то, что он избивал меня, и мы поэтому переехали сюда. Он мог ее забрать. – теперь все выглядит натурально. Только вот мысль, что девочка могла пододвинуть стул и сама открыть дверь, а затем вернуть стул обратно, что бы пойти в парк, находящийся совсем близко, ей в голову не пришла. Воображение Тины рисовало ужасные картины.

Полицию – нельзя. Она живет по чужим документам, и если полицейские заподозрят хоть что-то, то она, естественна, тут же станет весьма и весьма подозрительна для полицейских, а там может и в тюрьму на самом деле загреметь… нет, надо действовать с умом. Тина шепчет, бормочет, срывается, в голосе – искренняя боль, чистейшая мольба… ну как можно ей не поверить и не захотеть помочь в истинном, истовом горе?
Показания надо менять. Очень сильно. Вот зачем она сказала, что он сидел в тюрьме, а? одна ложь сейчас будет постепенно накладываться на другую, и конце концов она окончательно запутается… если, конечно, не сумеет придумать нечто более-менее адекватное.
-Нельзя в полицию. Не спрашивай почему, но им звонить нельзя. – например, можно сказать, что он очень богат, что в тюрьме у него появились влиятельные покровители, и они защитят мужчину, если тот набедокурит, еще можно давить на жалость и снисходительность – например, на «угрозу» для Тины лишиться малышки, несомую социальными службами. А что? Звучит устрашающе, очень даже, по крайней мере, у нее возникает такое чувство иногда. Хотя… может в приемной семье, где ее происхождение было бы тайной, и Дерек не мог ее найти, Шарлотте было бы намного лучше.
-Он очень опасный человек. Даже если его посадят, нам придется бежать, а он станет только злее. Лучше просто ее найти и отправляться дальше. Боюсь, тебе придется искать новую танцовщицу.
Ну что ж, неплохо… относительно неплохо.
Куда бежать?
Тина понятия не имеет, насколько аромат ее девочки… иной. Еще бы, сама Лотта особенная. Как-то неожиданно легко, Тина бежит за Беном. В нужную минуту, Дерек сам даст о себе знать.
-Почему туда? Дерек не был дураком, никогда.

Она не плакала, уже очень давно – кажется, в последний раз Мартина рыдала, свернувшись в уголке подвала, избитая, изнасилованная, жалкая, еле живая и только-только преданная казалась бы столь близким и любимым человеком. Потом, она даже чисто физически не могла выдавить из себя ни единой слезинки, просто не чувствовала в себе ни сил, ни желания. Но сейчас… сейчас девушка испугалась, сейчас она ощущала себя преданной одинокой девочкой, никому не нужной. Она словно оказалась в полнейшем одиночестве, хотя сейчас девушка меньше всего хотела думать о себе. Она просто не имела на это право – до той минуты, когда они не обнимет свою малютку-дочь. Сначала, надо позаботиться о девочке… а слезы все равно топят, душат, жгут лицо… и ей все равно, что не застегнутая до конца рубашка показывает больше, чем следовало бы.
Она бежит возле Бена – его судьба уже определенна, если Ло похитил Дерек. Он обречен быть приманкой, и выглядит достаточно крепким, что бы увести вампира на пару секунд – а ей этого хватит. Раньше хватало так точно.
-Нет, если ты их найдешь, она тебя испугается. Или еще хуже, ты не узнаешь ее – вполне действенный аргумент, но вбежав в парк, Мартина тормозит. Сколько же здесь детей?!? И кто из них – ее малышка? Карусели, качели, мороженное, шарики… она зря побежала за Беном. Он ошибся.

Было легко понять, почему же именно сегодня Шарлотта решила сбежать от мамы – и почему целью ее побега стал этот парк. Они проезжали мимо, но Мартина только бросила через плечо, не обращая внимание на то, как ее малышка прилипла к стеклу, что они, возможно, приедут сюда на выходных. Но разве крошечной девочке достаточно гулять в парке раз или два в неделю, а не каждый день? Разве ей по духу – даже такой болезненной, бледной, тихой девочке – целыми днями сидеть дома, под присмотром няни, которая станет девочке совершенно чужим человеком всего через пару недель, когда они сбегут, в очередной раз опасаясь преследования биологического отца Лотты? А кукла – разве она не заслужила такой замечательно красивой куклы, с такими же нежными волосами, с очаровательной одежкой, замечательно выполненными туфельками… это дорогая и очень-очень красивая кукла. Конечно, Мартина сама иногда покупала ей кукол, но не таких же красивых! И не таких дорогих… но куклу девочка вернула – и молча перевела взгляд на мужчину, застывшего рядом. Интересно, можно у него выпросить мороженку? А круг на карусели? Конечно, ей нельзя брать ничего у чужих мужчин, и к не чужих тоже, но… мама ведь ничего не узнает. Девочка уже подходит к темноволосому, который казался смутно узнаваемым, и трогает его за руку, что бы получить желаемое, как ее буквально сносит мама – подхватывает, тормошит…
-Как ты могла, Шарлотта? Как ты могла это сделать? Зачем? – мама плачет, у нее красный нос, но Ло не понимает, в чем тут дело.